Уважаемые читатели, представляем вашему вниманию рассказ известного езидского писателя Тосне Рашида «Факир и книга» в жанре исторической прозы. Рассказ основан на реальных событиях. Перевод на русский язык осуществлен Екатериной Амеян.
На дворе была осень 1892 года, а если быть точнее, то середина сентября. Но ущелье, в котором расположен Святой Лалыш, все еще было одето в летние наряды. Листья деревьев кое-где изменились в цвете, но словно и эти перемены произошли, чтобы еще ярче выразить красоту природы.
Ущелье Лалыш было в ожидании большого религиозного праздника — Джемайя, в честь которого ожидалось также много прихожан. И ради этого праздника ущелье принарядилось как новобрачная невеста.
Этот праздник был важнее всего в сердце каждого езида. Всем хотелось отпраздновать Джемайя в храме Лалыш, поклониться каждой святыне, посвященной езидским святым и хранителям религии, окунуться в воды «Канья Спи» и быть освященными, взять с собой домой барат- маленькие шарики, сделанные из земли святыни и воды родника «Канья спи» («Белый ручей»).
Семь дней и семь ночей в ущелье Лалыш жизнь преображалась, становилась волшебной, мир становился другим.
И ущелье Лалыш отмечало праздник. Но эта атмосфера добра и праздника была три дня назад…
Когда Османская империя давала езидам покой, чтоб в этот праздник им дать покой? Столетиями османы убивали, грабили, разрушали. Но сейчас для султана Абдул Хамидa Кровопийцы и этого было мало; езиды были соринкой в его глазу, и он хотел их искоренения.
Уже в который раз Османская империя нападала на езидов, в который раз устраивала геноцид народа!
«Кто захочет стать мусульманином — пусть станет, кто не захочет — будет казнен. Во всей Османской империи езидов не должно остаться, даже слово «езид» должно исчезнуть с лица земли».
Также в письме было написано, что езиды раньше были мусульманами и должны снова вернуться к своей старой вере.
Таким было повеление султана Османской империи Абдул Хамида II, и он поручил исполнить его мосульскому паше Омару Вахби.
Паша Мосула призвал езидскую знать в свой диван. Он приказал прочитать письмо султана и хотел, чтоб от имени миллиона ста тысяч езидов Османской империи на имя султана Абдул Хамида II езидская знать написала письмо, выразив согласие езидов стать мусульманами.
Но езиды не согласились. Они говорили, что не могли быть раньше мусульманами, так как их религия существовала за несколько тысяч лет до появления ислама. Потом их деды и прадеды тысячелетиями боролись, сотни тысячи из них стали жертвами, но все же не забыли своих корней. И езиды не пожелали отказываться от своей веры.
Одного езидского старца на глазах у всех убили. Но и убийство не помогло.
Паша Омар Вахби не ждал такого сопротивления. Он со злостью поднялся с места, не желая смотреть на езидов, сквозь зубы произнес: «Вот вы увидите, я такое им устрою, что даже их правнуки запомнят!». Сказал и вышел.
Сразу на следующий день он отправил войной на езидов Шейхана армию под командованием своего сына Ассем бея. Перед походом он сказал своим воинам, что убийства и ограбление езидов — это святое и благородное дело, которое открывает им ворота в рай. Также пообещал, что большая часть награбленного достанется им.
В жилах воинов проснулась кровь их предков, кочевников средней Азии. Сейчас они желали одного — убивать и грабить. Как трехлетние быки, которые от запаха крови становятся бешенными, они хотели убивать каждого жителя, разграбить каждый дом.
… Когда покончили с ограблениями и убийствами в регионе Шейхан, направились на Лучезарный Лалыш.
Ассем бей шел впереди своего войска. На его копье была наколота голова старика с белоснежными сединами. Он эту голову держал высоко, словно знамя.
На площади перед святыней он спустился с лошади, голову старика с копьем отдал одному из своих адъютантов и приказал, чтобы поставили на высокую стену. Слегка наклонив голову, он сделал несколько шагов, как будто думал, с чего же начать. Потом повернулся и приказал:
«Этими деревьями разожгите большой костер. Вот эти деревья спилите и принесите». Он своим воинам показал на деревья «заргуз», листья которого езиды использовали для окрашивания езидской священной одежды — для жилета (харке) и головного убора (кулилк). Османские воины рубили деревья «заргуз» и ими на площади Суука Марифете зажгли большой костер. Чтобы огонь сильнее разгорелся, из храма Лалыш вынесли оливковое масло, которое было предназначено для лампад святыни, и вылили в огонь. Когда разожгли костер, пламя мгновенно охватило обрубленные деревья и поднялось выше.
Факир Некаш сидел недалеко, глаза у него были полузакрыты, и он все время шептал: он шепотом читал молитву.
Его глаза были черными и большими, брови были густыми. Он был маленького роста, но крепкого телосложения. Видно было, что он усы никогда не стриг. Его длинные волосы были заплетены в косички и раскиданы по плечам. Его лицо было опалено летним солнцем. На лице с правой стороны был глубокий шрам от ранения мечом.
Сейчас он свои руки сложил в кулаки и поставил на бока. Только иногда правую руку подносил ко рту и рукав xерке прижимал к своим губам.
И читал молитву!
Было ощущение, что он сейчас не в этом мире. Он знал, что простые смертные придут и уйдут. Да накажет их Бог по справедливости. Эти божьи твари еще далеки от истины.
И он читал молитву:
«Шемс езидов,
Ангел среди мужей».
Чтобы ни делали потомки Адама, ничего не смогут поменять, для каждого наступит судный день. Все в судный день ответят перед Богом за свои деяния — и за хорошее, и за плохое.
О Шамс, сын Эздина,
О, ангел среди святых мужей, о, душа моя.
Клянусь восходящим на небе солнцем,
Великое светило появилось,
Сияние, исходящее от Шешамса, осветило морских рыб.
Солнце взошло на небесах,
Солнце взошло на небесах,
Поднялось могучее светило,
Сияние Шешамса
Достигло морских рыб.
Твое имя повелитель, твое имя повелитель,
Дорогой мой, твое имя повелитель,
О Шешамс мой, твое имя повелитель.
О, Господь, ради пира Мамшвана, Гавана Зарза,
Пира Фат, Хатуна Фарха,
Смуглого Шех Манда,
Ради этих святых и ангелов.
Он вспоминал разных зверей и думал, в кого же переселится душа Омара Вахби, и не видел зверя, в кого могла переселиться его душа, ибо душа этого человека не достойна была ни одного зверя. Ему жалко было зверей.
А паша Омар Вахби отправил своего сына войной на езидов Шейхана.
Сын же был более жестоким, чем его отец. Его войска зашли в езидские деревни. Некоторых езидов убили, других разграбили, а теперь силой увели людей, чтобы сделать с ними все возможное и невозможное.
Ассем бей, сын Омара Вахби, положил левую руку за спину, ходил вокруг костра и отдавал приказы. А правой рукой поспешно крутил усы. Его лицо было напряженным, как будто то, что он сейчас творил, было самым главным в его жизни.
Ассем бей видел жестокость своего отца и сейчас не хотел от отца отставать. Он хотел прославиться. Он хотел, чтоб слава о нем разнеслась по всей империи.
В этой жестокой и деспотичной империи убийства и грабежи стали нормой, только жестокостью можно было и прославиться.
И сейчас он приказал, чтоб раскопали могилы езидских святых, собрали кости и на глазах езидов бросили в огонь на сожжение.
Сейчас пришла очередь умерших!
Факир Некаш читал молитву.
О, Господь, ради пира Мамшвана, Гавана Зарза
Пира Фат, Хaтуна Фарха,
Смуглого Шех Манда,
Ради этих святых и ангелов…
Ассем бей, кажется, устал туда-сюда ходить, отошел от костра и уселся недалеко.
Он гордо смотрел на огонь. Этот день сложился угодно его душе: его армия убила более четырехсот езидов, сожгла их дома. По его приказу на всех служителей езидской религии были разорваны вороты рубашек* .
На белом свете не должно остаться ничего, напоминающее о езидах. Может ничего езидского не останется на земле!
Пусть все знают, какой Ассем бей молодец. После этого дня слава о нем разнесется по всей империи и дойдет даже до султана Абдул Хамида!
У него были и другие планы; он сейчас на глазах езидов разрушит все могилы, связанные с именами езидских святых, и на их глаза сожжет кости умерших.
Потом же…
Потом он сделает из Лалыша Нурани пристанище мусульманских дервишей.
Эта последняя мысль очень радовала его сердце. Никто до него этого не сделал. Ассам бей первым будет превращать Лучезарный Лалыш в пристанище мусульманских дервишей.
«А оставшиеся в живых езиды пусть от страданий умрут!», — он гордо подумал про себя.
Как же обрадуется отец, узнав о его планах. Он при всех позовет его к себе, прижмет голову к груди и поцелует лоб. Этот поступок станет гордостью и для отца. Чтобы ни было, султану Абдул Хамиду скажут, что Ассем бей — сын Омара Вахби.
Об этой своей мечте он никому не рассказывал. И сейчас он размышлял об этом и сам собой восхищался.
Он пребывал в этих размышлениях, когда к нему подошел один офицер и сказал:
— Когда мы сжигали деревню и приблизились к одному дому, я увидел, как юноша с узлом поспешно вышел из дома, вскочил на лошадь и хотел убежать. Но у меня в руках было ружье, и я выстрелил в лошадь. Лошадь упала, но всадник не пострадал. Он взял узел и побежал к полям на окраине деревни. Два всадника догнали его, убили и принесли узел. В узле была только эта книга.
Как только он закончил, протянул Ассем бею узел.
Факир Некаш узнал узел и уже понял, что его сын убит. Пока его сын дышал, не отдал бы им книгу. Он покрылся холодным потом. Что он теперь будет делать? Он застыл на месте, кровь остыла в жилах.
Ассем бей открыл узел, расшитый золотыми нитями, вынул книгу, перевернул пару раз, открыл несколько страниц и просмотрел. Затем закрыл книгу и безразлично протянул к офицеру.
— Брось в огонь.
Офицер взял книгу из рук Ассем бея и поднес к огню.
Факир Некаш мгновенно вышел из оцепенения: «Нет, только не это».
Эта книга была написана рукой ангела Шихсна. Дух божий снизошел на ангела Шихсна, он записывал в этой книге слова Господа. Семьдесят семь поколений рода факира Некаша хранили эту книгу от воды, огня, нападения князей, пашей, шахов и султанов. Еще ни разу чужая рука не касалась этой священной книги. Сколькие ради этой книги пожертвовали своей жизнью? И сейчас ее бросят в огонь? Этого не должно случиться. И факир Некаш встал перед офицером и взмолился:
— Не бросай книгу в огонь, это слово Бога, не богохульствуй.
Он сказал и протянул руки к книге. Офицер ударил его в лицо. Он левой рукой закрыл лицо, а правую руку снова протянул к книге. В этот раз один из воинов рукояткой винтовки ударил в правое бедро факира. Факир Некаш немного зашатался, потом упал на землю, как подкошенный колос.
Книгу бросили в огонь. Факир Некаш встал с места, несмотря на боль, дошел до костра, вступил в пламя и вышел из него с книгой в руках.
Книга была в кожаном переплете, поэтому огонь не успел ее спалить.
Одежда факира местами была охвачена огнем, но ему было все равно. Он прижал книгу к груди и хотел бежать. Но два воина его догнали, поймали и привели к Ассем бею, заставив встать на колени, и стали ждать приказа командира.
Ассем бей подошел, словно собрался что-то сказать, и сильно ударил ногой факира в грудь. Факир упал, но все же прижимал книгу к груди. Ассем бей, как сумасшедший, стал бить его по ногам, рукам и голове. При этом говорил: «Так тебе, так тебе!». Но факир Некаш все не отпускал книгу. Один из воинов силой забрал у него книгу и отдал Ассем бею. В этот раз Ассем бей сам подошел к огню, ухмыляясь, посмотрел на пленных езидов и беззаботно бросил книгу в огонь. Он на миг посмотрел на огонь, потом повернулся спиной, ушел и вдалеке уселся.
Факир Некаш поспешно встал, держась за спину, которая от боли согнулась, опять бросился в огонь и вытащил книгу.
В этот раз несколько воинов стали его бить кулаками, ногами и рукоятками ружей. Вновь забрали у него книгу и бросили в пламя.
Огонь пылал все сильнее и шире. Пламя уже достигало неба.
Факир Некаш в этот раз уже тихо встал со своего места, гордо поднял голову, читая молитву, потихоньку направился к костру.
Он уже не спешил. Он знал, уже поздно не будет. Прямо шагнул в пламя костра, выпрямил спину, приподнял голову и встал. Но не смог противостоять огню, наклонив немного голову, закрыл правой рукой лицо. Потом весь согнулся, сжался и на месте сгорел.
Среди езидов поднялся шум. Женщины били себя в грудь. Потом кавалы начали читать кавл «Серемерге». Все другие голоса утихли.
Группа кавалов провожала его к Господу!
Голосов становились все больше. Какое-то время казалось, что ущелье Лалыша наполнилось мелодией кавлов.
— Заглушите их голоса! — Ассем бей крикнул.
Воины набросились на народ, стреляли над их головами, били плетками. Но кто-то продолжал читать кавлы.
Ассем бей сам набросился на людей: мужчин, женщин, детей, старых и молодых — всех без разбору бил плеткой. Но спустя время устал, приказал привести коня, сел на него и ускакал.
Некоторое время назад было облачно, темные и тяжелые облака закрыли небо. Но вдруг облачность дала трещину, сквозь облака Шемс осветил лучами землю.
12.01.2006
*У езидских служителей религии есть специальная рубашка, которая называется грван. Воротник этой рубашки круглый и внутри есть шнур. Когда рвут этот шнур, грван перестает быть священным.